Арвеарт. Верона и Лээст. Том II - Лааль Джандосова

– Простите, – сказала Режина, – но он ведь встретился с дочерью. Как я могу после этого упрекать его в равнодушии?

– Мы не знаем причин этой встречи! – парировал бедный Джошуа, толком уже не знающий, как ему изворачиваться и чем это всё закончится. – Допустим, что он, возможно, проявил заинтересованность, с учётом её талантов, можно сказать – выдающихся, но, поверьте мне, всё её будущее нисколько не будет связано ни с господином Блэкуотером, ни с прочими Наблюдателями! И, кроме того, я надеюсь, что вы ей внушите как-нибудь, что ей не стоит в дальнейшем связывать свою жизнь с непосредственно с арвеартцами! К ней там уже присматриваются некоторые сенаторы, самые реакционные, но знайте, для альтернативщицы брак с арвеартцем – трагедия! Её натурализуют! Введут микрочип в подкорку! И вы больше её не увидите! Арвеартцам, согласно закону, запрещается категорически покидать свою территорию! Под угрозой стирания памяти!

Режина, все мысли которой вращались вокруг единственного – того, что Верона и Генри в тот момент находились в Дублине, не особенно реагировала на джошевские излияния, помня о Джоне Смите – согласно обычной логике – эртаоне второго уровня, и о его уверении: «Со мной она будет счастлива…»

– Я, если честно, уверена, что Верона сама способна определиться с будущим. И, кроме того, мне кажется, вы несколько преувеличиваете проблему натурализации.

– Посмотрим, – сказал Маклохлан. – Моё дело – предупредить вас. Это – моя специальность – просчитывать чьё-то будущее. И у меня, поверьте, развита интуиция. Для неё опасность исходит от общения с арвеартцами. С теми, кто старше по возрасту. С теми, кто видит в ней женщину, но мало себе представляет, что она обладает способностями, не имеющими аналогов.

Затем, подойдя к подоконнику, он провёл указательным пальцем по тонким рёбрышкам жалюзи и когда они закачались, добавил: «Мне часто кажется, что эта её импульсивность мешает ей анализировать… делать какие-то выводы… проявлять своё благоразумие… Но я, конечно, надеюсь, что она будет счастлива в будущем… Верона достойна лучшего… И если она однажды обратит свой взгляд в мою сторону… я сделаю всё возможное…»

– Ну что ж, – усмехнулась Режина, – ваша искренность мне импонирует, как и то, что вы влюблены в неё и не скрываете этого.

Джош обратился к «Парламенту», испытывая облегчение и, одновременно с этим, малоприятно чувство от сокрытия правды – истины – той, что внезапно выяснилась, и с которой ему придётся уживаться каким-то образом.

Режина подумала: «Ревность… ревность – самое страшное. Половина всех его россказней – чистая профанация. Но к кому он её ревнует? Вряд ли к Генри. И вряд ли к Джону. О Джоне он в полном неведении. К какому-то там „сенатору“? Вот это уже вероятнее. Или к экдору проректору. О нём он, правда, умалчивает. Но это сейчас не важно. Мне надо быстрее увидеться с ней… узнать у неё о Генри… хоть самую малость, хоть что-нибудь…»

– Открываем вторую бутылку? – предложил астролог, докуривая.

– Нет, – отказалась Режина. – Напиваться сейчас не хочется. Мне надо побыть в одиночестве. Чисто психологически, после всего случившегося.

– Да, – сказал Джош, – согласен. Я вас утомил, наверное? Мало вам этого стресса, так тут ещё я с историями и со всякими предупреждениями. Могу предложить вам спальню. Отдыхайте в своё удовольствие.

– Я не хочу вас обязывать. У вас были планы, наверное, пока вы меня не встретили. Можно мне попросить вас найти для меня гостиницу? Полагаю, вы ориентируетесь…

– А Лисканнор? – спросил астролог.

– Я не покину Дублин, пока не увижусь с дочерью.

Маклохлан кивнул с пониманием, на минуту покинул кухню и вернулся с планшетом – эппловским. На выискивание гостиницы ушло полторы минуты, по истечении коих он произнёс:

– Информирую. В центре сейчас всё занято. Есть, правда, пара трёхзвёздочных, но я бы их не советовал. Осталась одна окраина. Предлагаю на выбор несколько. Отели четырёхзвёздочные. Первый – на северо-западе…

– Подождите, – сказала Режина. – Найдите мне тот, пожалуйста, который не самый дальний. Который поближе к центру. Район не имеет значения. Я буду платить наличными.

Джош помолчал немного, изучая схему с отелями – не простую, а интерактивную, и произнёс наконец-таки:

– Вот самый близкий, по-моему. «Глайд Корт Отель» на Лэнсдаун. Номер остался единственный. На сколько дней вам заказывать?

– Дней на десять, я думаю. У неё день рождения двадцатого. Я должна в это время быть в городе…

В половину седьмого вечера Режина рассталась с астрологом, отказавшись от предложения «пойти поужинать где-нибудь», и поехала в Clyde Court Hotel, а сам он – в тяжёлых чувствах, решил вздремнуть на полчасика. Вернувшись в квартиру с улицы, он сходил в туалет, умылся и отправился спать – с надеждой, что Верона с экдором проректором уже покинули Дублин и летят обратно в Коаскиерс, и что как-нибудь всё устаканится. Думать о чём-то большем сил у Маклохлана не было. Забравшись под одеяло, он сказал себе: «Я женюсь на ней. В этом нет никакого сомнения. Трартесверну она не достанется. Пусть он только попробует… пусть он только осмелится…» – и вскоре уснул после этого – в откровенных мечтах о свадьбе и о брачной ночи – в особенности.

* * *

Отец многочисленных дочек, оставивший Лээсту карточку, получил звонок на свой номер где-то в начале одиннадцатого. Услышав: «Мы на О’Коннелл, угол Aби Стрит Лоуэр. Сегодня вы нас подвозили. Туристы из Англии, помните? Сейчас нам нужна машина. Сто Евро в час гарантируем», – Маккеон подумал: «О господи! История продолжается!» Подъехав по нужному адресу в пределах короткого времени, он сразу узрел на О’Коннелл высокого химика с дочерью и, притормозив у обочины, пригласил их бодрым высказыванием:

– Ночь сегодня прохладная! Вы замёрзли, наверное?! А в машине-то печка работает! Ну давайте садитесь! Поехали!

Когда Лээст с Вероной сели, Эскрах спросил оживлённо: «Ну что, они разыскали вас?!»

– Кто конкретно? – спросил проректор.

– Та красивая девушка! И ирландец при ней! Лет под тридцать! Тут такая вышла история! Только сперва скажите, куда мне теперь везти вас.

Верона перекрестилась.

– Скажем, – сказал проректор, – после того, как выслушаем. От этого может зависеть конечное направление.

– Ясно! – сказал Маккеон. – Значит, не разыскали!

В процессе его рассказа, украшенного деталями и громкими междометиями, Лээст с Вероной молчали и даже не переглядывались, но Верона, взяв его за руку, пару раз прошептала: «О господи», – а сам он – вспотевший, бледный – лишь сжимал её пальцы с силой и в один из моментов зажмурился, когда Эскрах сказал: «Представляете?! Вышла из ресторана и лица на ней нет, словно умер кто! Стоит и курит с носатым, а я-то думаю: „Боже мой! Да что же ей там сказали, раз она в таком состоянии!“»

Когда рассказ завершился, Эртебран произнёс: «Спасибо вам. Везите нас к тому дому, у которого вы их высадили. И вот вам сто Евро, сразу. А дальше уже посмотрим. Посмотрим по ситуации…»

Возле дома, где жил Маклохлан, Маккеон остановился и разъяснил наглядно:

– Вот этот подъезд по центру. Туда-то он и вошёл с ней. У них там консьерж, я думаю. Он вам подскажет, наверное.

– Хорошо, – сказал Лээст. – Ждите нас.

Консьерж – старушка с вязаньем – не особенно разговорчивая, тем не менее среагировала, услышав слова на гаэльском: «Мы ищем Джоша Маклохлана». Она отложила свитер и вызвала с коммутатора номер квартиры Джошуа. Через тридцать секунд примерно сонный голос ответил: «Слушаю…»

– Джош, – сказал Эртебран, – открывай нам. И оденься сначала. Я с дочерью.

Маклохлан, в полнейшем ужасе, бросился в спальню, оделся и уже через две минуты предстал перед Эртебранами – растрёпанный и растерянный.

– Где Режина? – спросил проректор – в той самой спокойной тональности, что таила в себе очень многое, как знал Маклохлан по опыту – не самому обнадёживающему.

– М-мисс Ав-вейро в г-гостинице, – ответил он полушёпотом.

– Понятно, – сказал проректор. – Не подскажешь нам, в какой именно?

– В «Глайд Корт Отель» на Лэнсдаун, – смятенно признался Джошуа.

– И что ты успел рассказать ей?

Джош отступил немного и сказал: «Проходите, пожалуйста. Не надо стоять в коридоре. Лучше пройти на кухню. Нам лучше присесть, наверное…»

– Хорошо, – согласился Лээст.

На кухне он первым делом посмотрел на стаканы, на пепельницу, наполненную окурками, на пустую бутылку от Midleton, после этого вытащил Marlboro, сказал Вероне: «Присаживайся», – сам прошёл к подоконнику и закурил – со словами:

– Давай начинай. Мы слушаем.

Джош попросил сигарету и, несколько успокоившись, поскольку успел подумать, что Лээст не будет бить его в присутствии собственной дочери, произнёс – себе в оправдание: